Нурмурат Сарыханов
Перевод с туркменского: Александр Иванович Аборский.
(Рассказ «Шукур-бахши» не был напечатан при жизни автора. Писатель не считал эту работу законченной. В настоящем издании печатается с некоторыми сокращениями.)
1
Шукуру не давали спокойно пожить дома. Едва он появлялся в своём ауле, обязательно приезжали откуда-нибудь люди, «выпрашивали» его у родственников и увозили с собой «на денёк». Он не возвращался месяц, а то и два. Родные ждали, бранили тех, кто увёз Шукура, но что толку. Так повторялось много раз. Не удаётся прославленному бахши наслаждаться домашним покоем. Его судьба — кочевать по аулам, из кибитки в кибитку, с одного празднества на другое. На то он и Шукур-бахши.
Высокий, смуглый, с худощавым выразительным лицом и живыми глазами, едва ли старше тридцати лет, — таков был в ту пору знаменитый бахши. Слава не испортила его. Никто не мог упрекнуть его в заносчивости, свойственной артистам, избалованным успехом. Он отдавался своему искусству со всей страстностью горячей натуры, был неутомим в поисках новых мелодий, любил показать своё мастерство.
Где он появлялся, тотчас собирался народ. Шукур брал дутар (Дутар — двуструнный национальный музыкальный инструмент), его сразу охватывало вдохновение. Оно передавалось ему от народа, от юношей, сидевших рядом, от девушек и женщин, что смотрели на него, не сводя глаз, через решётчатый остов кибитки. Руки у него были сильные, пальца длинные, гибкие; что он хочет, то и делает с дутаром. Захочет Шукур— и у каждого слушателя засмеётся душа; заиграет воинственный мотив — и душа джигита переносится на поле битвы.